Вскоре он задремал рядом с Уолтом, однако сон у Гарпа всегда был недолгим и чутким. Он застонал и проснулся: отчего-то болело под мышкой. Оказалось, туда уперся кулачок Уолта. Уолт тоже постанывал во сне: похоже, ему снился тот же неприятный сон, что и самому Гарпу, — как если бы он передал сыну свой сон. Гарп распутал обвившие его ручонки малыша; но Уолт все равно вздрагивал и время от времени стонал: ему снился собственный и, видимо, не очень приятный сон.

Жаль, мне не пришло в голову, подумал Гарп, что назидательная история о старом боевом псе и о дразнившем его коте, а также о роковом грузовике-убийце могла показаться Уолту очень страшной. Однако во сне Уолт видел всего лишь огромный брошенный военный грузовик, размерами и формой скорее походивший на танк, весь утыканный стволами пушек и прочими боевыми приспособлениями весьма неприятного вида; щель в щитке была не шире щели в почтовом ящике. И страшный грузовик этот (или танк) был, разумеется, черным.

Собака, привязанная к этому грузовику, была размером с пони, хотя и не такая толстая и мохнатая, зато куда более свирепая. Она медленно, большими прыжками, бежала к выходу из переулка, а хрупкого вида цепь змеилась за ней по земле как живая. Уолту казалось, что эта цепь вряд ли удержит такого здоровенного пса. А в другом конце переулка, то и дело спотыкаясь на разъезжающихся ногах, безнадежно неуклюжий и неспособный убежать, бессмысленно кружил маленький Уолт и, похоже, никак не мог уйти оттуда, спрятаться от страшного пса. Цепь вдруг оборвалась, огромный грузовик дернулся вперед, словно кто-то его завел, и пес набросился на него, Уолта. Уолт вцепился собаке в шерсть, потную и колючую (это была подмышка отца), но пальцы его почему-то разжались, и пес хотел уже схватить его за горло, однако Уолт наконец побежал прочь, на улицу, где другие грузовики, похожие на тот брошенный, громыхали мимо него и их массивные задние колеса, выстроившись в ряд, напоминали огромные кольца с творогом или ватрушки. А поскольку вместо ветровых стекол у этих машин были узенькие щелки, водители, разумеется, не видели ничего вокруг, и маленького Уолта они тоже видеть не могли.

А потом вдруг он почувствовал, что отец целует его, и страшный сон куда-то ускользнул. И Уолт оказался в полной безопасности; он ощущал запах отца, его теплые руки и слышал, как отец успокаивает его, приговаривая: «Это же только сон, Уолт! Только сон!»

Гарпу снилось, что он и Дункан летят на самолете. Дункану понадобилось в туалет, и Гарп указал ему в конец прохода, где располагались крохотная кухонька, каюта пилота и уборная. Дункан хотел, чтобы его туда проводили и показали точно, какая именно дверь ведет в туалет, но Гарп был с ним суров.

— Тебе десять лет, Дункан, — сказал он. — Читать ты умеешь. Или спроси у стюардессы.

Дункан стиснул коленки и надулся. Тогда Гарп вывел его в проход между креслами и сказал:

— Пора взрослеть, Дункан. Это одна из тех дверей. Ступай.

Мальчик с мрачным видом двинулся по проходу к дверям. Стюардесса улыбнулась и ласково взъерошила Дункану волосы, когда он проходил мимо, но Дункан, разумеется, ничего у нее спрашивать не собирался. Он дошел до конца прохода и оттуда оглянулся на отца. Гарп нетерпеливо махнул ему рукой. Дункан лишь беспомощно пожал плечами: какая же из дверей?

Рассерженный Гарп встал.

— Попробуй хотя бы одну! — крикнул он Дункану, и пассажиры дружно уставились на мальчика. Дункан смутился и сразу же открыл ближайшую дверь. Потом быстро, с удивлением и растерянностью оглянулся на отца, и Гарпу показалось, что мальчика как бы втянуло в эту дверь, а потом она сама собой захлопнулась. Стюардесса пронзительно закричала. Самолет слегка качнулся, немного потеряв высоту, затем выправился. Все прильнули к иллюминаторам, кое-кто потерял сознание, кое-кого вырвало. Гарп бросился по проходу, но пилот и еще кто-то в летной форме преградили ему дорогу и не дали открыть ту дверцу.

— Она же всегда должна быть на замке, тупица, скотина! — орал пилот на рыдавшую стюардессу.

— Я думала, она заперта! — ныла стюардесса.

— Куда она ведет? — закричал Гарп. — Господи, куда ведет эта дверь? — И увидел, что ни на одной из дверей нет табличек

— Мне очень жаль, сэр, — сказал пилот. — Но сделать уже ничего нельзя.

Гарп рванулся мимо него, придавил какого-то типа в штатском к спинке кресла, отшвырнул стюардессу и открыл дверь. И увидел, что она выходит наружу — прямо в огромное небо! — и, не успев еще окликнуть Дункана, почувствовал, что его выносит в эту открытую дверь, в бескрайний простор, куда он бросился вслед за своим сыном.

11. Миссис Ральф

Если бы Гарпу было дано осуществить самое свое большое, но одно-единственное желание, он непременно пожелал бы, чтобы наш мир стал безопасным. Для детей и для взрослых. Ибо этот мир прямо-таки потрясал его огромным количеством совершенно неоправданных опасностей.

Итак, уже после близости с Хелен, после того, как Хелен уснула, и после кошмарного сна о самолете, который приснился ему самому, он встал и оделся. Присев на краешек постели, чтобы завязать шнурки спортивных туфель, Гарп нечаянно коснулся ноги Хелен. Она тут же проснулась и, протянув руку, нащупала его спортивные шорты.

— Ты куда это? — удивленно спросила она.

— Проверить Дункана, — ответил Гарп. Хелен приподнялась на локтях и посмотрела на часы. Было начало второго, и она знала, что Дункан ночует у Ральфа.

— И как же ты собираешься его проверить? — спросила Хелен.

— Еще не знаю, — ответил Гарп.

Точно охотник, преследующий добычу, точно преступник-педофил, наводящий ужас на родителей, Гарп брел по спящим улицам, весенним, зеленым и окутанным ночной тьмой. Люди храпели в своих постелях и видели сны; газонокосилки отдыхали, и было еще слишком холодно, чтобы включать кондиционеры. В некоторых домах окна были открыты, и оттуда доносилось журчание холодильников и невнятное бормотание телевизоров, настроенных на передачу «Для полуночников»; в таких домах окна светились серо-голубым светом. У Гарпа это таинственное свечение вызывало мысли о раковом заболевании, спрятанном глубоко внутри и усыпляющем весь мир своим невнятным бормотанием. А может, телевизор и есть причина рака? — подумал вдруг Гарп, понимая, что на самом деле в нем говорит раздраженный писатель, ибо там, где светится экран телевизора, явно сидит некто, не занятый чтением.

Гарп легко двигался по темной улице, надеясь, что никто не попадется навстречу. Спортивные туфли он зашнуровал слишком слабо; шорты хлопали по ногам, и в них гулял ветер, потому что плавки для бега он не надел — он ведь совсем не собирался бежать. Весенний воздух был весьма прохладен, но рубашку Гарп тоже почему-то не надел. В одном из темных дворов на пробегавшего мимо Гарпа недовольно заворчала собака. Поскольку мы с Хелен не так давно занимались любовью, подумал Гарп, мой запах для этого пса все равно что запах свежесорванной клубники. Он знал, что собаки умеют различать запахи.

В этих зеленых пригородах всегда довольно много полицейских, и на миг Гарп забеспокоился, что его запросто могут задержать и обвинить в нарушении какого-нибудь закона, запрещающего, скажем, ночные прогулки без одежды или, по крайней мере, без документов. Он заторопился, уверенный, что спешит Дункану на помощь, что мальчика необходимо спасти от этой крикливой миссис Ральф.

Какая-то молодая женщина на велосипеде с незажженной фарой чуть не врезалась в Гарпа; волосы развевались у нее за спиной, голые гладкие колени блестели, прерывистое дыхание поразило Гарпа запахом свежескошенной травы и сигаретного дыма. Гарп присел на корточки — она громко вскрикнула и резко вывернула руль, объезжая его, а потом буквально привстала на педалях и помчалась дальше без оглядки. Возможно, решила, что это какой-то эксгибиционист-развратник, которому осталось перед ней только шорты снять. Гарп подумал, что, должно быть, она ехала из такого места, где ей быть совсем не полагалось, и теперь ее ждут дома неприятности. А впрочем, может быть, ему так показалось, потому что сам он только и думал о всяческих неприятностях, которые грозят Дункану в доме миссис Ральф.